Московский портал молодежи

Милосердие – одно из малоупотребляемых и малоизвестных сегодня слов русского языка. В храмах православных мы его слышим, да, пожалуй, в докладах о планах социального развития и отчётах об их успешном выполнении время от времени звучит это слово. Более употребительным оказалось слово «благотворительность», и то пока благотворительность поощрялась государством снижением налогов и другими льготами. Сейчас найти бескорыстного благотворителя очень непросто.
           Зададимся вопросом: нужно ли милосердие вообще? Святитель Иоанн Златоуст писал: «Человек всего более должен учиться милосердию, ибо оно-то и делает его человеком. Кто не имеет милосердия, тот перестает быть и человеком. Будьте милосерды, говорит Господь, как и Отец ваш милосерд (Лук. 6, 36). И не будем почитать жизнью время, проведенное без милосердия». Что же такое милосердие? Обратимся к словарям. «Толковый словарь» Ушакова: «Милосердие – готовность из сострадания оказать помощь тому, кто в ней нуждается». «Милосердие – деятельное сострадание и конкретно выраженная доброта по отношению к нуждающимся и обездоленным». «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля: «Милосердый – в ком есть милосердие. Милосердовать, милосердствовать о ком – соболезновать, сострадать, жалеть или желать помочь».
           В Православии милосердие – одна из важнейших христианских добродетелей, исполняемая посредством телесных и духовных дел милосердия (милости). Противоположность милосердия – равнодушие, жестокосердие, злонамеренность, враждебность, насилие. Немилосердие – это разрушение человеческого в человеке, прежде всего в самом немилосердном.
           «Различен милования образ и широка заповедь сия», – говорит святитель Иоанн Златоуст. Милосердие проявляется в делах духовных и телесных. Обратимся к опыту Церкви.
           Дела милости телесной следующие: питать алчущих, напоить жаждущего, одеть нагого или имеющего недостаток в приличной и необходимой одежде, посетить находящегося в темнице, посещать больных, странника принять в дом и успокоить, погребать умерших в убожестве.
           Духовные дела милости суть следующие: увещанием обратить грешника от заблуждения пути его (Иак. 5, 20), неведающего научить истине и добру, подать ближнему добрый и благовременный совет в затруднении или не примечаемой им опасности, молиться за него Богу, утешить печального, не воздавать за зло, которое сделали нам другие, от сердца прощать обиды.
           Именно милосердия требует от человека заповедь Нового Завета: «Милости хочу, – говорит Господь, – а не жертвы».
           В чем же разница – ведь и милостивый отдает, и жертвователь тоже отдаёт? А разница в самих отдающих. Для милости нужно быть милосердным, то есть иметь личность (сердце), способную любить и верить – без веры и любви нет милосердия, и тщетна жертва дающего. Милосердие достигается личной нравственной полнотой. На это указывает заповедь любви: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя» (Лк, 10, 27). Именно в милосердии человек должен проявить себя во всей внутренней полноте и цельности сердца, души, воли и разума (Мф. 22, 37).
           «Не бедные имеют нужду в богатых, а богатые в бедных», – пишет святитель Иоанн Златоуст. К благотворителям без любви обращается святой апостол Павел:            «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий. ...И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13, 1, 3). Тщеславие и гордость убивают милосердие, не идут на пользу дающему и самолюбование, самовосхваление, кичливость. Нередко мы подаём, чтобы отвязаться от просящего; это тоже не спасительно для нашей души.
           Милосердовать можно только «ближнему своему». Но как во времена библейские, так и сейчас многие просто не понимают, кто такой «ближний». Наверное, одна из самых великих бед современной цивилизации и нашего общества – это человеческая разобщенность. Много сейчас людей, страдающих от одиночества. Откуда же это острое чувство одиночества и покинутости? Оно возникает, когда нет ближних. Не родственников, близких и дальних, не знакомых, не коллег и товарищей, а именно ближних, то есть тех, кто оказывает нам и кому мы оказываем сердечное участие. В милосердии заложена великая объединяющая сила. Если не хочешь быть одиноким – делай добро, делай, пока еще в силах; делай добро тогда, когда уже и силы тебя покидают. Всегда найдется тот, кто страдает больше тебя. И ещё одним ближним станет у тебя больше. Если бы так поступали все, то в мире не было бы революций, войн, общественных конфликтов и террора – всё бы преобразилось и обрело настоящие смыслы существования.
           Митрополит Киевский Иларион писал о милосердии крестившего Русь князя Владимира: «И не могу сказать о всей его милости. Не только в дому своем милостыню творил, но и по всему городу, и не в Киеве одном, но по всей земле Русской – и в городах, и в селах – везде милостыню творил – всех милуя, и одевая, и кормя, и напоя». К 996 году князем Владимиром были учреждены богадельни, гостиницы, странноприимные дома. В эпоху Ярослава Мудрого (1019-1054) в стенах Киево-Печерского монастыря создается первый комплексный монастырский благотворительный центр, включающий бесплатную гостиницу для богомольцев, лечебницу на 80 кроватей и бесплатную трапезную. Не было в России храмов и монастырей, при которых не было бы приютов, богаделен, странноприимных домов. Особый расцвет церковная благотворительность во имя Христа (то, что мы называем милосердием) получила в XVII веке. Но уже в XVIII веке благотворительность приобретает особые, новые черты. Ее формы изменяются от монастырской к государственно-общественной. Начало этому положили реформы Петра I, которые нередко сопровождались грубым вмешательством государства в жизнь Церкви, лишая её возможности оказывать благотворительную помощь в прежнем широком масштабе.
           При Екатерине II функции управления благотворительными учреждениями переходят к Медицинской коллегии, в различных губерниях России появляются комплексные светские благотворительные учреждения, включающие больницы, богадельни, смирительные дома для душевнобольных, народные школы. В 1764 году был открыт Императорский воспитательный дом в Москве, в 1772 году – в Санкт-Петербурге. Екатерининская больница в Петербурге (1775) включала помимо собственно больницы еще и богадельню, работный дом для ленивцев, сиротский дом, дом для умалишенных, дом для неизлечимых больных. В 1792 году заложен и в 1810 году торжественно открыт в Москве Странноприимный дом графов Шереметьевых. Особенно растет число благотворительных учреждений в период с 1861 по 1899 год. За это время создается 95% всех благотворительных обществ и 82% всех благотворительных заведений, имевшихся к началу XX века. В конце XIX века происходит настоящий взрыв благотворительности, к которой были причастны многие сословия: священнослужители, дворяне, купцы, мещане, ремесленники, крестьяне. Однако концентрация населения в больших промышленных центрах, миграция крестьян в города, распад родового хозяйства и традиционных семей существенно ослабили духовную составляющую российского общества. Кроме касс взаимопомощи и профсоюзов в рабочей среде, мы не находим других признаков милосердия или благотворительности. Долгие годы милосердие как отличительная черта российского православного народа сохранялось, да и сейчас сохраняется в небольших городках и деревнях.
           Как ни странно, создание большого числа благотворительных учреждений парадоксальным образом порождало «отчуждение нуждающихся от милостливых сердец», то есть по мере нарастания благотворительности милосердие в людях убывало. Убыло до такой степени, что стала возможной самая кровавая и немилосердная революция во всей мировой истории. Братоубийственная гражданская война как раз и была следствием того, что милостыня, благотворительность, «подачки» заменили милосердную помощь во имя Господа. Ближний никогда бы не поднял руку на ближнего своего. Но в начале 20-го века милосердие ещё являлось естественной потребностью многих сердец, и как естественная реакция на отчуждение от этой добродетели в России создаются десятки общин сестер милосердия и нескольких милосердных братств. Именно эти общества и были в первую очередь разогнаны советской властью. Милосердие было утоплено в братской крови. Далее последовали разгром монастырей, уничтожение священства, дворянства, офицерства, интеллигенции, жестокое подавление крестьянских и казацких восстаний, то есть избиение тех, кто собственно и занимался благотворительностью. Закон о религиозных культах 1929 года прямо запрещал религиозным организациям любую благотворительную деятельность. Благотворительность была объявлена буржуазным пережитком, а слово «милосердие» исчезло из русской речи.
           Можно ли назвать государственную деятельность по оказанию социальной помощи милосердием? Деятельность остаётся деятельностью, а не служением, которое подразумевается в деле милосердия. Не от щедрот своих, а от сердца и от последних возможностей милосердует человек. По словам Симеона Нового Богослова: «Кто такие милостивые? Те ли, которые раздают бедным деньги и кормят их? Нет – не это одно делает милостливым; надобно, чтобы при сем была милость сердечная». Совсем ли пропало милосердие? А если нет, то как его можно возродить, где его можно воспитать? Ответ совершенно ясен – в семьях. Вот где должны быть милосердие, любовь, взаимопонимание, духовная поддержка. Желаем мы того или не желаем, но проблемы наших семей теснейшим образом связаны с милосердием в нашем обществе. До тех пор, пока в наших семьях не будет милосердного отношения к детям и старикам, до тех пор не будет истинного милосердия и в нашем обществе. И ещё одно замечание: до тех пор, пока мы не вернемся в мир духовный, в мир веры отеческой – у нас не будет милосердного общества. Только через веру приходит переполнение Божественной любовью, которой человек может делиться со своими ближними.
           Мне могут возразить: в советское время вера безжалостно гналась, семьи целенаправленно разрушались, люди находились в постоянном страхе за свою жизнь и свободу, детей воспитывало государство, а наши отцы и деды, да и мы сами его любили, готовы были жизнь отдать «за Родину, за Сталина». Как же так? Я не психолог, но у психологов есть такое понятие: толерантность – принятие одним человеком другого человека. Самое первое, чему учит мать своего ребенка – терпению. Это сейчас мать кормит ребенка «по первому требованию», никаких тугих пеленаний, никакого режима. А вспомните, совсем недавно: пеленание и кормление через строго определенное время – и режим, режим, режим во всём. Как считают психологи, именно такой тип режимного (читай «тюремного») воспитания приводит к парадоксальному принятию маленькими детьми своих родителей даже в случаях крайне жестокого обращения, психологического и физического насилия и унижения. А мы все из того времени. «Бей сильнее, чтобы крепче любили!» Но только милосердия здесь никогда не было. В наше время насилие переместилось в семьи, и снова мы не видим в людях милосердия, а всё больше и больше находим невротиков, людей инфантильных, незрелых. Это и есть плод современного воспитания, что же тут удивляться?!
           Помню, и сам в детстве, и впоследствии со своими маленькими детьми сколачивал я скворечники. Не было дома, чтобы не висели один – два скворечника. Пройдите сейчас по улицам и попробуйте найти хоть один. Вот отсюда всё и начинается. А игры компьютерные? Говорят, что они учат добру потому, что добро в них всегда побеждает. Что это за добро такое, ради которого нужно убить несколько «врагов» или чудовищ со страшными мордами? Они-то ведь тоже «живые», они, может, тоже хотели жить там, в своём виртуальном мире! Покажите мне место, где учат добру! Дома воспитывают, в школе воспитывают, в колледже и институте – тоже воспитывают. А милосердия в людях нет. Что воспитываем? То, что имеем или не имеем, то и воспитываем. Православие учит: переломи себя, сделай доброе дело и научи этому другого: «нуди себя делать доброе дело!», заставляй себя, подчиняй себя воле Божией. И постепенно проснётся в душе доброе чувство ко всем людям, проснется Любовь, а через неё и милосердие.
           Ничего здесь не скрыто от человека. Вера открывает глаза каждому, и сердце каждого наполняется Любовью. Но вере отеческой не учат нигде в наших «светских» образовательных учреждениях. Ни экономическая, ни демографическая, ни правовая политика, никакие реформы образования ничего не стоят, если они не укрепляют институт семьи, если бездуховны, если немилосердны. Утратили основы, утратили корни свои, утратили и милосердие... Не пора ли вернуть всё это?

Протоиерей Сергий Вогулкин,
профессор, доктор медицинских наук,
проректор по науке и развитию Уральского
гуманитарного института